К востоку от Эдема - Страница 216

216

Ему вспомнился Сэм Гамильтон. В какие только двери он ни стучался! Какие у него были замечательные идеи и изобретения, однако никто не помог ему деньгами. Впрочем, зачем ему деньги? Он и так был богат, у него хватало Всего, а больше ему не нужно. Земные богатства и скапливаются-то у нищих духом, у тех, кто обделен подлинными интересами и радостями жизни. Если уж прямо, по чести, то главные богатей-это и есть голытьба убогая. Так это или не так, размышлял Ли. Судя по некоторым делам их, безусловно так.

Он подумал о Кейле, который сжег деньги, чтобы наказать себя, и о том, что от наказания мучился меньше, чем от своего поступка.

«Если где-нибудь и когда-нибудь мне посчастливится встретиться с Сэмом Гамильтоном, — сказал себе Ли, порасскажу же я ему всяческих историй!» — и добавил в уме; «Да и он мне тоже!»

Ли пошел к Адаму; тот старательно открывал папку, где хранились вырезки об его отце.

3

Днем подул холодный ветер, однако Адам настоял на своем: надо пойти заглянуть в призывную комиссию. Ли хорошенько укутал его и вывел на улицу.

— Если вдруг почувствуете себя плохо, садитесь прямо на тротуаре и ждите.

— Хорошо, — пообещал Адам. — Но сегодня совсем голова не кружится. Может, даже к Виктору зайду, пусть глаза посмотрит.

— Не надо, завтра вместе сходим.

— Там посмотрим, — ответил Адам и зашагал, бодро размахивая руками.

Пришла Абра с сияющими глазами и покрасневшим от студеного ветра носом. При виде ее Ли тихонько засмеялся от радости.

— А где же обещанные пирожные? — по-хозяйски осведомилась она. — Давайте спрячем их от Кейла, а? — Она присела на стул, огляделась. — До чего хорошо у вас. Я так рада, что пришла.

Ли раскрыл было рот, но в горле у него запершило, и все же надо было сказать, что он хотел, сказать как можно деликатнее. Он остановился перед ней.

— Знаешь, — начал он, — я не так многого хотел в жизни. Смолоду приучил себя к мысли, что многого мне и не надо. От желаний сплошные разочарования.

— А теперь чего-то хотите? — весело спросила Абра. — И чего же?

— Хорошо, если бы ты была моей дочерью!.. — выпалил он. Потрясенный, Ли быстро отошел к плите, выключил газ под чайником, потом снова зажег.

— Хорошо, если б вы были моим отцом, — тихо отозвалась Абра.

Он посмотрел на нее и быстро отвернулся.

— Правда?

— Правда.

— И почему?

— Потому что я люблю вас, как отца.

Ли кинулся вон из кухни. У себя в комнате он тяжело опустился на стул и сидел так, крепко стиснув руки, пока его не перестали душить слезы. Потом он встал и взял с комода миниатюрную резную шкатулку из черного дерева. На крышке был изображен дракон, вздымающийся к небесам. Ли бережно понес коробочку в кухню и поставил перед Аброй.

— Это тебе, — сказал он недрогнувшим тоном.

Абра открыла шкатулку и увидела там маленькую нефритовую брошь, на которой была вырезана человеческая рука, правая рука — изящная, с длинными, чуть согнутыми пальцами, как бы предлагающая мир и покой. Абра осторожно вынула брошь, лизнула ее, медленно провела по своим пухлым губам и приложила прохладный темно-зеленый камень к горячим щекам.

— Единственное украшение моей матери, — сказал Ли.

Абра встала, положила ему на плечи руки и поцеловала в щеку. Ни разу в жизни он не испытывал такого волнения.

— Кажется, изменила старику его хваленая восточная невозмутимость,счастливо рассмеялся Ли. — Дай я лучше чай приготовлю, родная. А то совсем расчувствуюсь. Он отошел к плите и добавил: — Знаешь, я еще никому не говорил «родная». Ни разу в жизни.

— Я еще утром проснулась такая счастливая, — сказала Абра.

— Я тоже, — проговорил Ли. — И знаю отчего: тебя ждал.

— Мне тоже поскорее прийти хотелось, хотя…

— Я вижу, ты другая стала. Совсем взрослая. Что-нибудь произошло?

— Произошло. Я Ароновы письма сожгла.

— Он тебя обидел?

— Да нет. Просто не по себе мне было последнее время. Я же с самого начала старалась ему доказать, что никакая я не идеальная.

— Теперь тебе больше не надо никому ничего доказывать, достаточно быть самой собой. И от этого тебе стало легче. Правильно я говорю?

— Наверное, так оно и есть.

— Абра, ты об их матери знаешь?

— Да… Слушайте, Ли, я еще даже пирожного не попробовала! — сказала Абра. — И пить ужасно хочется.

— Вот тебе чай… Тебе Кейл нравится?

— Нравится.

— Трудно ему сейчас. До краев и хорошим, и плохим напичкан. Его любой одним пальчиком…

Абра опустила голову.

— Он меня в Алисаль пригласил, когда распустятся дикие азалии.

Ли взялся за край стола и подался к ней.

— Я не собираюсь выпытывать, поедешь ты или нет.

— А я и не скрываю. Поеду.

Ли откинулся и сказал, глядя ей в лицо:

— Заходи почаще, не забывай нас.

— Мама и папа против.

— Я твоих родителей только раз видел, — сказал Ли язвительно. — Почтенная пара. Но понимаешь, родная, есть такие лекарства, которые на кого хочешь подействуют. Что если взять да и сказать им, что Арон только что получил в наследство сто тысяч. Как ты думаешь, поможет?

Абра кивнула с серьезным видом, хотя кончики губ у нее задергались.

— Думаю, поможет. Только не знаю, как им сказать.

— Дорогая, если бы я узнал такую потрясающую новость, я бы первым делом к телефону кинулся. На весь бы свет раззвонил. Боюсь только, неисправность на линии появится.

Абра кивнула.

— И вы бы сказали, откуда деньги?

— Э, нет! Секрет фирмы.

Абра взглянула на будильник, повешенный на гвоздь в стене.

— Ой, скоро пять! Мне надо бежать, — заторопилась она. — Отец болен. Я думала, Кейл пораньше со строевой придет.

216